<...> автор пьесы Николай Денисов не очень верит в способность Дюма удержать внимание публики — введены трансвестийные мотивы, которых так много, что весь сюжет перекосился в сторону сомнительно модного стеба. Тема мести тонет в эксцентриаде не слишком изысканного вкуса, кровавые события романа оборачиваются морем давленой клюквы, «полноценная драма» сильно смахивает на гипертрофированно разбухшую оперетту. <...> и фигурой аббата Фариа, который, собственно, и держит весь акт: Владимир Кисаров играет его в пляттовской умно ироничной манере, и это первый запоминающийся герой спектакля. <...> Режиссер (Егор Дружинин) теряет последние представления о жанре, который он хочет предъявить. <...> Каждый гэг теперь существует сам по себе, вне стиля и художественного смысла. Соответственно работают и актеры — вразнобой. <...> Музыка спектакля мелодична, но тоже страдает отсутствием какого-нибудь единства. <...> Но полноценной музыкальной драматургии нет, как нет живого оркестра с дирижером, способным сдвинуть застрявшее действо с места, как-нибудь его раздухарить и объединить. <...> Перед нами довольно редкий образец театрального действа, существующего по не прописанным театральным законам вне какого бы то ни было жанра. Возможно, в этом его обещанная анонсами уникальность.

"Три акта с двумя антрактами длиною почти в четыре часа — мало не покажется. И не хронометражем, а отсутствием какого бы то ни было единого стиля и главное — жанра в режиссуре, в оформлении.<...> Актеры... как брошенные дети, явно не понимают, что им делать в предложенных режиссером обстоятельствах. Стоят штакетником и разговаривают странными словами или поют неинтересными голосами. А если начинаются двигаться... Хореография (Дружинин и еще две дамы), вторичная пластика, не более того. Музыка Лоры Квинт, где с разной степенью удачи сошлись шансон, симфонизм, испанские мелодии, увы, стройности не прибавила, положение не спасла. Нет, все-таки постоянное присутствие на программах ведущих каналов мутит людям разум. Они про себя часто такое придумывают, чем в жизни и не являются. Может Егор Дружинин и причастен к чужой славе, но с «Дантесом» у него вышло чистое бесславие. Торжество пошлости.

Наложение на жесткий сюжет фривольного водевиля, периодически переходящего в неуклюжую клоунаду и грубоватый балаган, закончилось полной и окончательной победой смеховой культуры. Егор Дружинин то ли сознательно, то ли бессознательно «отпустил» артистов, и они шарашили кто во что горазд. <...> Музыкальный руководитель постановки Евгений Загот и сама Лора Квинт тоже явно не обременили себя работой с артистами. Каждый из них пел по способностям, в собственной манере. Справедливости ради надо сказать, что сама музыка провоцировала на эту эклектику пестротой жанров и неопределенностью стиля, которому, тем не менее, свойственны безусловная запоминаемость банальных, но беспроигрышных интонаций.

Егор Дружинин — талантливый хореограф, но как режиссер он неофит и слишком перегружает постановку, так что к концу четырехчасового действа зритель уже мало что воспринимает. Эклектика тут возведена в художественный прием. Теперь бы с этим смелым и небанальным спектаклем немного поработать ножницами.