АЯ МАКАРОВА И ТАТЬЯНА БЕЛОВА
ДЛЯ @BWAYMSK
7. Все мы родом из Фрейда
Неизвестно, что целых семь лет удерживало Флоренс рядом с несносным Фредди. Может быть, любовь — а может быть, как она сама признаётся в «Квартете», амбиции. Но несомненно, что Фредди умеет надавить на нужные кнопки, чтобы её удержать: «Станешь, бросив меня, как твой отец их добычей!» — говорит он в московской версии, а на концепт-альбоме апеллировал к тому, что «они» в этом случае «выиграют первое состязание».

Они — это, конечно, Советы. В 1956 году Венгерское восстание, или, как писали у нас, «контрреволюционный мятеж» жёстко подавили советские войска. При этом исчез её отец — «умер или попался КГБ», как сообщает Фредди в английском либретто.
Венгерское восстание.

В австралийской версии 1990 года действие перенесено в 90-е. Чтобы не делать Флоренс слишком уж взрослой, её родину переместили в Чехословакию, куда войска стран Варшавского договора вошли в 1968.
Психика Флоренс получила серьёзную травму. Как она сообщает Молокову, Венгрию она не помнит. Зато в некоторых версиях помнит отца (скорее всего от него ей досталась распространённая фамилия Васси — Vassy, точнее Vaszi) и отдельные слова по-венгерски, например "apukád", «твой папа». В бродвейской версии 1988 года она встречается с некоторым политзаключённым, который, возможно, её отцом и является, и вместе они поют колыбельную о заботливом отце.

Однако вертеть Флоренс непросто. На мировой премьере в номере «Сделка» Флоренс пытается дать отпор тем, кто предлагает вернуть ей отца в обмен на проигрыш Сергиевского — и заимствует для этого мелодию «Как же мне жаль» у другого своего парня:
Когда мне было пять,
я поняла закон выживания
и преподала себе урок безразличия.
Мама и папа — это роскошь,
и она исчезает.
Может ли моё мнение изменить
полузабытый силуэт из прошлого,
которое ушло так далеко, что кажется нереальным?
Как же мне жаль, что тридцать пять лет спустя
я теряю тогдашнюю уверенность.
When I was five,
I learnt survival,
taught myself not to care.
Luxuries such as father, mother
vanishing in thin air.
How can a half-remembered figure
from a past so remote that it's hardly real
alter the way I feel?
Pity the child, who 35 years on
finds her confidence gone!
Первое предложение — дословная цитата из арии Фредди «Как же мне жаль». В этой версии она исполняется в первом акте, так что зрители её уже слышали, а вот Флоренс, предположительно, нет.

В следующих версиях возраст Флоренс понизили: в 2008 году в Лондонском Альберт-Холле Флоренс поёт не «35 лет спустя», а «25». Но, так или иначе, она уже очень взрослая девочка.
Угадайте, из каких уроженцев Венгрии мы составили портрет отца Флоренс Васси.
А был ли мальчик, то есть дяденька?

В большинстве версий отец Флоренс — обманка. За него выдают другого человека, а иногда героев просто обводят вокруг пальца пустыми обещаниями.

Обычно отец Флоренс является тем человеком, который научил её играть в шахматы. А в версии американского тура 1990 года он и вовсе легендарный венгерский чемпион и автор книги, по которой учился Серигевский.

Впервые настоящий Васси-старший вернулся к дочери в чикагской версии 1990 года. А в постановке в американском Кеннеди-центре в 2018 году настоящий папа всё-таки появляется. И пока остальные герои сетуют на то, как шахматы разбили и сломали их жизни, восклицает: «Надо же! Значит, своей жизнью я обязан шахматам!»
Тема сожалений общая у Флоренс и Фредди: музыка, которая во втором акте станет арией «Как же мне жаль», впервые звучит после разрыва их отношений, пока Фредди сетует на то, что его никто не понимает и не ценит. На некоторых записях этот фрагмент выделяют в отдельный трек под названием A Taste of Pity, что означает одновременно «Вкус жалости» и «Проба арии «Как же мне жаль».
У Флоренс и Фредди вообще много общего, если присмотреться.
Начиная с бродвейской версии 1988 года Флоренс сама — гениальная шахматистка. В том спектакле она фактически тренировала Фредди, и только ей, а не её парню, удалось проанализировать игру русского претендента. В Кеннеди-центре она, после трагических событий финала и отъезда Сергиевского, собирается начать собственный путь к шахматной короне.

Не исключено, что и прототип у них общий. Фредди Трампер унаследовал от Бобби Фишера далеко не один только сложный характер. А великий Роберт Джеймс, хоть и носил фамилию мужа своей матери, был, скорее всего, сыном Пола Феликса Неменьи — математика, физика и, в общем, гения из... Правильно: Венгрии.
А что же сама ария? В московской версии она превратилась в линейно выстроенную автобиографию, из которой мы прежде всего узнаём информацию: сколько лет было одинокому мальчишке, когда с ним случилась та или иная неприятность. Отец проходит едва различимой тенью за спиной у матери, чья любвеобильность была направлена не на сына и которой теперь Фредди боится напоминать о себе. Трамперу Алексея Иващенко легко сочувствовать, потому что, будем честны, что-то такое может вспомнить от себе почти каждый из нас.

Персонаж Тима Райса предстаёт в арии прежде всего шахматистом. В каждой строфе он сперва анализирует позицию, затем просчитывает варианты, выбирает самый вероятный и строит свою игру исходя из него. Куплеты заканчиваются повторяющейся структурой: «Я никогда не делал того-то — на случай, если вторая сторона в ответ сделает то-то». Похоже, свою жизнь Фредди проиграл чёрными.
Это видео;)
Постоянные взгляды в прошлое кажутся более характерной чертой русских, чем западных людей. Социологи и культурологи сегодня много рассуждают об этом, пытаясь анализировать происходящее в России и с Россией. Не пережитые до конца травмы исторические в масштабе страны ломают жизни с той же неумолимостью, как и личные.

Искать причину неудач вместо того чтобы попытаться найти новое решение, цепляться за то, что было когда-то, вместо того, чтобы смотреть в будущее, пытаться постоянно вернуться на исходные позиции могут быть обречены и люди, и страны. «Шахматы» день за днем воспроизводят на московской сцене кризис, который отзывается в настоящем острой, вовсе не фантомной, болью.